Соседская слава

Частный сектор, пусть и находится он в черте города, пусть и живут здесь городские люди, а по сути - та же деревня. Участки тут скромные. Есть хибарки старенькие, которые если не царя-батюшку, то всех партийных вождей уж точно помнят. Есть дома добротные, сделанные с любовью, надежно - так, чтобы внукам достались.
И люди здесь дружнее, если, конечно, не ссорятся. Ведь это не коттеджный поселок, где на больших участках за каменным забором до соседа не докричишься. Это не хрущевки и не башни новостроек. Там соседей можно не видеть годами. Встретился разок-другой на лестничной клетке, буркнул сухое приветствие, и разошлись: кто – вниз, кто - наверх.
В частном секторе все иначе. Идешь в магазин или до колонки за водой - нет-нет, да и встретишь кого-то. Кто машину моет, кто огород копает. Парой слов да перекинешься. И жить приходится дружно: случись что, спасателей разных ждать долго, а соседи – вот они. Правда, если с тобой что-нибудь «из ряда вон» случится, они тоже будут тут как тут, да еще и тем, кто не пришел, сплетню разнесут. Соседская слава, она такая.
Жив в одной городской «деревне» некто по имени Илья Степаныч Карпов. Мужик как мужик: в меру ленивый, в меру работящий. От компании приятелей не бегал, да и от работы не отлынивал. Когда смотрел по телевизору новости – тянуло к водке, с горя. Если хоккей - то к пиву, с радости. Словом, мужик как мужик - таких полстраны наберется. Однако за Ильей Карповым закрепилось чудное прозвище. Соседи, кто в шутку, кто уже серьезно, называли его Лешим. А жена по злобе именовала полным прозвищем: Леший Пернатый. Заслужил Илья свое прозвище так…
Дело было ночью. В доме Карповых уже все спали. Детишки в своих комнатках тихо посапывали. За стенкой мерно храпела любимая долгоживущая тещенька.
Сам Илья предавался ночному отдыху, пока его не растолкала жена.
- Слышь, Илья! По-моему, гарью пахнет!
Илья принюхался. Сон как рукой сняло. В воздухе четко угадывался запах чего-то горелого. Тут уж не до шуток: пожар в частном секторе хуже потопа! Походили с женой по комнатам. Дыма не видно. Но гарью пахнет. Пока жена проверяла спаленки детей, Илья вышел во двор. Вышел в том, в чем спал: трусы да майка. Да еще сапоги, чтобы ноги не застудить. А кого стесняться? Двор свой собственный. Еще и ночь. Даже собака, верный четвероногий сторож, спала в своей конуре, поскуливая вполголоса, подрагивая задней лапой. Знать, не давали покоя собачьи сны о собачьих же делах.
Мама дорогая! Из чердачного окна валил дым.
Пожар! Да еще где - на чердаке!
Что делать? Нужно суетиться, быстро! Тушить, пока не разгорелось.
Чем тушить? Ведра в сарае заперты. Пока ключи найдешь - дом сгорит. Нашел во дворе бадью типа таза. Черпанул воды из бочки. Спешил, конечно. Зацепился. Половину пролил. Сам весь мокрый, площадка перед домом водой залита. Да еще собака, зараза, в будке недовольно ворчит. Спать ей, видите ли, мешают!
Черпанул еще раз. Удачно. Приставил лесенку к чердачному окошку и полез, держа бадью обеими руками. Кое-как добрался до середины. Тут случилась неприятность. Резинка на трусах возьми и лопни. Свалились подштанники до самых колен, связав ноги хуже веревки. Ни вперед, ни назад. Руки заняты: бадью держат. Лесенка приставная шатается. Дым из слухового окошка валит. Собака, сторож верный, в будке беспробудно спит.
Илья туда, сюда… Дергался-дергался. Скинул подштанники с ног: тут уж не до приличий, когда дом в опасности! Пробрался с бадьей на чердак. Темно. Кругом дым. А там, в темноте слева, огонек сквозь дым пробивается. Обрадовался Илья: успел вовремя! - и как опрокинет всю бадью на огонек! А когда опрокидывал, вспомнил, что могло гореть на чердаке. Проводка потайная в обход счетчика и автоматов, чтобы электричество воровать. Сделал как домовитый хозяин - на всякий случай. Пользовался мало, вот и запамятовал. Вспомнил, когда обрушилась на Илью сила тока всей своей электрической мощью. Слетел Илья с чердака на площадку перед домом. Приземлился всем своим природным естеством. А на площадке – шлак, галька, опилки, да еще курицы перьев понатаскали. И все мокрое. Все к телу так и прилипло. Бадья еще приземлилась прямо на голову. Как шлем у тевтонца. Тут и собака проснулась: позабыв свои собачьи дела, выскочила из будки да залилась грозным лаем - так, что всех домочадцев разбудила. Выскочили они во двор, а там Илья… Весь грязный, весь в перьях, без штанов… На голове бадья красуется. Жена с детишками увидели это чудо – и давай визжать, один другого громче. Еще бы! То грохот на улице, не пойми, почему, а то вообще - чудище по двору бегает. Не иначе, леший из психбольницы сбежал. Каждый испугается! На их крик весь околоток сбежался. Думали, режут кого.
И тут-то выходит на сцену она – Соседская Слава. Из уст в уста, от двора ко двору - прославили Илью на всю округу. Прозвище Леший привязалось крепче цепи - не оторвешь! Да Илья не в обиде. Он мужик. А мужик с юмором сам над собой всегда посмеется.

@темы: Юмор

---

Седая хитрость

В эпоху моей юности я проходил практику в лаборатории. Курировал мою практику такой седой, немного сутулый профессор - Евгений Григорьевич Зольдман. Очень оригинальный человек с оригинальным чувством юмора.
Например, он любил разыгрывать новичков. Помню, в мой первый день он велел отрезать на помповых ножницах заготовку, полоску длиной в метр. Дело нехитрое. Любой человек даже без намека на интеллект справится. Я взял метровую линейку, полосу. Легкое движение помповыми ножницами… есть заготовка! Когда я принес ее профессору, он ее измерил. Полоска оказалась короче на десять сантиметров, к моему полному недоумению.
- Ну и как ты отрезал? Иди, переделывай!
Я вернулся к станку. Вымерил все до миллиметра. Отрезал. Принес профессору – короче на десять сантиметров. И профессор хмурится: «Ну что за болвана в практиканты прислали!» От этого взгляда я взмок.
Третья попытка. Я внимательно изучил метровую линейку. Пересчитал все деления. Каждую насечку. Ровно сто штук. Метр. Все пронумеровано. В углу даже гост стоит. Классическая металлическая линейка. Отмеряю полосу, приношу – короче на десять сантиметров. У меня пол под ногами зашатался.
Выяснилось, что это розыгрыш. А ту линейку профессор сам сделал. Не поленился же возиться. Она точная копия настоящего метра, но короче на десять сантиметров.
Евгений Григорьевич, ну что греха таить, страдал одним грешком. В течение рабочего дня любил попивать медицинский спирт. Не разбавляя. Пьяным никогда не попадался, да и выпившим не выглядел. Впрочем, в ту пору вся наша авиация этим грешила. Среди штурманов даже ходил анекдот: «Трезвый пилот – плохая примета». Спирт-то в службах всегда есть. Приборы нуждаются в протирке. Регламент, одно слово! Еще при Брежневе или даже при Хрущеве в ЦК партии вынесли предложение заменить в авиации медицинский спирт техническим. Министр транспорта сразу сказал: «Если мы это сделаем - потеряем всю авиацию, и все самолетостроение. Потому что перетравятся».
Евгений Григорьевич был человек как раз старой закалки. Он никогда не попадался и пострадал, увы, по моей вине. Мы с ним рабатки в лаборатории, о его пристрастии я еще не знал. Я просто заметил, что он держит под рукой бутылку минералки и иногда наливает себе – так, немного, по чуть-чуть. Пьет, утирает усы. Я решил: может, в силу возраста? Сухость в горле у человека - зачем приставать с расспросами? В самом деле. Хотя лучше бы пристал. И случилось так, что к нам в лабораторию забегает начальник отдела. Что-то ему было надо срочно обговорить по поводу бумаг. Ну, они с Евгением Григорьевичем беседуют. У меня как раз перерыв. Жарко. В горле першит.
- Евгений Григорьевич, я у тебя минералочки выпью?
Он в ответ кивает. Хоть бы знак подал! Наливаю полный стакан. Делаю большой глоток. Спирт медицинский, неразбавленный. У меня глаза на лоб полезли. Ощущение такое, что на язык раскаленный уголек кто-то бросил. Я потом у Григорьевича спрашиваю:
- Ты что не предупредил, что вместо минералки – спирт?!
- Я думал, ты знаешь. Все же высшее образование имеешь.
Образование, допустим, у меня было, а вот практика со спиртным была невысокой. Тем более, с неразбавленным спиритом! Естественно, я его выплюнул. И по лаборатории пополз знакомый запах, который не замедлил достигнуть начальника нашего отдела. Скандалить тот не стал. Но конфисковал весь спирт из лаборатории и запер у себя в сейфе.
Григорьевич помрачнел. Сильно помрачнел. Задумался о чем-то.
После обеда начальник отдела умчался к руководству, и до утра появляться не планировал.
Григорьевич взбодрился. Пошел на улицу, где рабочие стены штукатурили. Вернулся с двумя крепкими парнями. Эти архаровцы на моих глазах поднимают сейф - а он был тяжелый, двудверочный, - и со всей силы бросают его об пол. Стеклянные бутылки, естественно, разбились, и содержимое вылилось сквозь щели в эмалированный тазик, который заботливо подставил Евгений Григорьевич. Спирт собрали. Он его процедил через марлечку. Разлил по бутылкам. Поделился с мужиками. Остальное спрятал. Сейф поставили на место.
Спирт испаряется быстро - к утру и запаха не осталось. Каково же было лицо начальника отдела, когда он, открыв сейф, увидел разбитые бутылки! Как они могли разбиться, будучи запертыми в сейфе? На этот вопрос, как ни ломал голову, ответа так и не нашел. А Григорьевич цедил минералочку без тени улыбки на лице.

@темы: Юмор

---

Лунная дама

Работа, работа… Свободного времени совсем нет. Личную жизнь устроить некогда. Нет, встречался с одной, с другой. Не то, не та. Девушки вроде славные, но чувств не вызывают.
Но не об этом я хотел рассказать. Вы верите в приведения? Неожиданный вопрос, правда? Я в приведения не верю. Я знаю, что они существую. Хотите узнать эту историю? Извольте.

Это произошло в сентябре. На работе случился корпоратив. Начальнику, Борису Яковлевичу, исполнилось пятьдесят. Он, как водится, организовал банкет. Салатики были вкусными, а вот крепких напитков я в тот вечер не пробовал. Мне досталась роль трезвого водителя. И сослуживцы, которых я должен был доставить до дому, жили в разных концах города. Как же иначе! Сколько себя помню, где бы ни работал, по-другому никогда не было. Это как закон.
Когда возвращался домой, уже наступила глубокая ночь. Улицы опустели. Горели фонари. Дневной городской гул сменился тишиной. Иркутск, мой родной город, спал под полной луною в небе. Сквозь городской смог огоньки звезд мерцали блекло, почти неразличимо - так что ночное светило царствовало в небе, пребывая в какой-то ленивой медлительности, посылая на землю холодный свет.
Когда я выезжал с улицы Декабрьских событий на Нижнюю Набережную, моя подержанная Toyota взбрыкнула и умерла. Заглох двигатель. И как я ни пытался ее реанимировать, признаков жизни она не подавала. Пришлось откатить ее к обочине и направиться домой пешком. Ну, как пешком? Я хотел дойти до гостиницы «Ангара». Там всегда можно поймать тачку.
Путь мой лежал по набережной, через пешеходный мостик в парк, где горит Вечный Огонь. Это одно из самых красивых мест в нашем городе. Очень спокойное и светлое. Здесь несколько церквей, много памятников - каждый со своей историей. И здесь не многолюдно. Даже днем. Прекрасное место для прогулки.
Я разнервничался. Хотелось курить. Все эти неприятности с машиной отразились на нервах. Долго шарил по карманам. Сигареты нашлись, а вот зажигалка - нет. Видимо, я ее обронил, когда копался под капотом. Обидно.
Я стал искать взглядом прохожих. Такого же запоздавшего скитальца, как и я. Хотя в такое время проще налететь, скорее, на гопников. В принципе, конечно, можно даже у них попросить огоньку - уже после того, как тебя обчистят, забрав деньги и телефон. Но как-то не хочется. И вот, гоняя подобные мысли в голове, я увидел в конце соседней аллеи девушку. Странно! Ночью - и одна. Она шла по тротуару, то появляясь, то пропадая среди кустов.
Я последовал за ней, рассуждая так: если девушка гуляет по ночам одна, процентов семьдесят, что она курит. Я ее догнал возле церкви. Это сравнительно маленький храм. Кажется, он называется «Храм Спаса Нерукотворного». Кто бы мне объяснил, что это значит. Я сам некрещеный. А вопросы теологии – поле, мной не паханное.
Девушка, та самая, за которой я бежал, остановилась возле памятника недалеко от входа в церковь. Одинокая, стройная, красивая, она стояла и рассматривала бронзовые фигуры.
Я даже решил, что она туристка, ну, из этих - с придурью. В смысле, которые экстремалы. В вечном поиске острых ощущений.
Я подошел к этой девушке. Заранее достал сигарету, чтобы не напугать. А-то женский род пуглив. Крику не оберешься. Доказывай потом в отделении милиции, что не гопник и не насильник.
- Извините, у вас не будет….
Тут она обернулась. Как порыв ветра пронесся. Я увидел ее лицо. Прямые черты. Подбородок чуть сужен, подчеркивая высокие красивые скулы. Прямой острый нос только добавлял ей красоты. И очки. Всегда считал, что очки девушку портят. Крадут внешнюю красоту. Здесь было иначе. Очки в квадратной оправе ее украшали. Прическа у нее была короткая. Волосы сильно обесцвечены, чуть желтоватые. Как свет луны. Она была в легком платье, что меня сильно удивило. На дворе осень, хоть и сентябрь, но с ангары дует холодный ветер. Я заметил единственный осенний предмет одежды на ней: это был белый шарфик с вышитыми на концах крупными буквами Ю и Я.
Я вдруг понял, что сам замер, стою и просто рассматриваю ее, как какой-то манекен на витрине. Меня это очень смутило. Она, заметив мое замешательство, улыбнулась.
- Вы тоже любите гулять по ночам? – спокойно спросила она. Даже с улыбкой и игриво сверкнула голубыми глазами.
- Гулять? – меня вопрос поставил в тупик. Мысли крутились совсем в другом направлении. И тут вопрос: люблю ли я гулять по ночам? Я растерялся вконец и брякнул первое, что пришло на ум:
- Очень люблю. Просто обожаю.
- Тогда составьте мне компанию.
Она взяла меня под руку.
- Видите этот памятник? – сказала она, даря мне улыбку. – Он с секретом. Это святые супруги Петр и Феврония. Но есть и третий участник композиции - маленький кролик. Он прячется за их спинами. Говорят, что если погладить этого кролика три раза, в семье родится ребенок. Хотите попробовать?

- Что-то не тянет. Да и семьи у меня нет.
- Это плохо, – покачала головой она. - Мужчина без семьи - пустой человек.
Она увлекла меня по аллеи среди кустов и деревьев, и я безропотно подчинялся. Она все говорила и говорила. А я слушал и слушал.
Мы сделали круг по парку.
Второй…
Третий…
Четвертый…
Пятый…
Я уже сбился со счета, только где-то глубоко внутри я чувствовал, что скоро утро. И сейчас часа четыре утра. Час или два - и начнет светать. Луна клонилась к закату. Уже терялась за темными очертаниями зданий. Но как мне было хорошо просто гулять с этой незнакомкой, слушать ее истории и глупо отвечать невпопад. Ее это смешило. От этого смеха я был счастлив.
- Мы познакомились с ним здесь, – неожиданно сказала она, и в голосе я угадал тоску и боль. – Я сидела на этой самой скамейке, когда он подошел. Он мне сразу понравился. Я в него просто влюбилась.
- И что же случилось? – я уже тогда почему-то знал, что ответ будет невыносимо тяжелым для меня. Грустным и печальным. Но не спросить я не мог.
- Он мне изменил, – в уголках ее глаз я увидел слезы. – Я застала его с другой.
Меня это признание перевернуло. Как можно изменять любимому человеку? Это подло, гнусно. Тупая бравада. Глупое желание не повзрослевшего мальчика, который думать-то ни о ком не может, кроме себя самого.
Я не издал ни звука, но она словно прочитала мои мысли. Улыбнулась, глядя мне в глаза. Провела пальцами руки по моим губам. И пальцы у нее были ледяными. Мне ее стало жалко. Захотелось обнять, согреть, подышать на ладони, утешить. Не может такая хорошая девушка быть несчастной. Это несправедливо!
- Мне ты уже не поможешь, – нежно и ласково сказала она. – Я наглоталась таблеток, чтобы наказать изменника. Он не поверил. Мое сердце остановилось, когда я была у него на руках. Он плакал. Наши глупости стоят нам дорого.
«Как - сердце становилось?!» - думал я. Я слышал ее слова. Я понимал их смысл. Но принять и осознать – я не мог. Голову словно переклинило. Я хотел что-то сказать и не находил слов. А она… она лишь улыбнулась.
- Ты такой хороший. У тебя все будет хорошо. Я тебе обещаю, – она подошла ближе и поцеловала меня в щеку. Я не ощутил это как поцелуй. Это было как дуновение ветра. Легкий порыв похолодил кожу.
В верхнем кармане куртки зазвонил телефон. Мелодией «Дождь, дождь» в интерпретации Пола Мориа. Хотя я никогда не загружал эту мелодию в свой телефон. Мне стало дурно. Нестерпимо закружилась голова. Меня качнуло. Усталость нахлынула лавиной и погребла меня под свой тяжестью. Последнее, что я запомнил это ее голубые глаза, они смеялись. Не насмешливо или игриво, а ласково и нежно…

Утром я проснулся в парке. Лежа на скамейке, как какой-то бомж. А под головой, вместо подушки, я обнаружил шарф. Тот самый, с вышитыми на краях буквами Ю и Я. Да, и еще какой-то добрый человек, могилу ему с гвоздями, обшарил мои карманы и увел бумажник. Хорошо, что телефон не нашел. Денег было там не много. Жалко самого бумажника. Он стоил дороже, чем та мелочь, что была в нем на момент кражи.
Когда я рассказал эту историю на работе, надо мной посмеялись.
«Дурак ты, Женя! Это же был простой развод! Эта фифа тебя водила до кондиции. Или прыснула чего в лицо так, чтобы ты не заметил, или ее дружок в засаде сидел с битой. Голова не болит? Нет? Ну, значит, она тебя чем-то одурманила. Потом взяла денежки и - беги спокойно, когда за тобой не гонятся. Всего делов».
Я и сам в эту историю поверил. Поверил, да и забыл тот случай, как дурной сон. Или приятный - но все равно сон. Образную ложь, далекую от правды. Но история моя на этом не заканчивается.
Машину я с горем пополам отогнал в сервис к приятелю. А он и говорит: «Хочешь дешевле свое ведро восстановить - быстрых сроков не жди! Пока детали придут, пока время у меня будет…»
«Ладно, - отвечаю, - сэкономь мне копейку, я пока на электричке покатаюсь».
И вот два месяца я катался на работу на электричке.
Утром народу много. Все спешат, толкаются. Давка, суматоха. Я взобрался по ступенькам. Протиснулся между двух мужчин, от которых несло перегаром. Потянулся к ручке двери в салон. Нащупал женский копчик. Девочка-студентка зубрила учебник, стоя рядом с дверями. Ощутив мою руку, взвизгнула и огрела меня этим самым учебником. Будто я виноват. Не подкладывай свою попку к дверям - и твоя невинность не пострадает.
Протиснулся в салон. Ехать-то мне далеко. Сорок минут. Тут две пенсионерки обсуждают повышение пенсий. Матерятся - не дай бог слышать. Хотя слышит-то весь вагон. Вот с краю мужик, по виду рыбак, довольно улыбается. Клев был хороший. Был бы плохой, ехал бы пьяный и злой. Вот старушка с тростью от самого окошка пробирается к выходу. Извиняется, просит пропустить. Я сражу же - на освободившееся место. Какие-то сумки под ногами и ног так много. Пробрался мимо полной тетеньки. Плюхнулся рядом с ней у окна. Хорошо. Может, еще вздремнуть удастся полчаса? Но нет - чувствую пристальный взгляд. Напротив меня сидит девушка и не сводит глаз. Ну, что за девушка? Мышь да мышь. Я бы на такую никогда внимания не обратил. Пальто серое. Косметики на лице нет. Серость. Меня бы такая не заинтересовала. В смысле познакомиться. Но вот же смотрит - и так пристально! - и не в лицо мне, а чуть пониже. Наклоняется, протягивает руку и берет меня за шарф.
Шарф? Да откуда он вообще взялся? Ах, да. Начались холода. И я утром, боясь застудить горло, схватил с полки первое, что попалось. Сонному не до эстетики. Тут бы не заболеть!
- Откуда он у вас? – спрашивает она меня удивленно. Искренне, просто и в то же время настойчиво. А что я ей могу сказать? «Этот шарф мне оставило приведение с Нижней Набережной?»
- Подарили.
- Как вам могли его подарить, если это мой шарф? Вот же моя вышивка!
- Ну, вышивка. «Ю.Я.»
- Ну да. Юля Яблонева. Это я. Меня так зовут.
Я, признаться, опешил. Но, пересилив смущение, принялся рассказывать историю, которая случилась со мной в сентябре. Юля в ответ рассказала свою. Этот шарфик она связала сама и вышила инициалы на краях. Однажды гуляла с подругами по набережной, перегнулась через чугунное ограждение, чтобы рассмотреть не то рыбок, не то лодку - и шарфик, неожиданно соскользнув с пуховика, спланировал в Ангару.
Мы посмеялись. Я что-то рассказал, она в ответ….
Мы с ней разговорились. Так увлеклись разговором, что я проехал свою станцию. Оказался в другом городе - в Ангарске. В результате опоздал на работу на четыре часа. Начальник на меня орал во все горло - а я стою и счастливо улыбаюсь. Борис Яковлевич даже обиделся.
- Женя, ты бы хоть вид сделал, что раскаиваешься!
- Очень раскаиваюсь, Борис Яковлевич, - а сам улыбаюсь до ушей. Счастлив без меры.
Чего мне переживать? У меня в телефоне контакт с именем Юля. Вечером мы созвонимся. Я услышу ее голос.
Да, знаю: у нас все будет хорошо. Просто знаю. Какое-то внутреннее ощущение. Ведь я ее никогда не предам, ни обижу.
Что до Лунной Дамы - я иногда слышу рассказы о ней. Или бабки в электричке сплетничают, или девушка рассказывает молодому человеку историю на остановке. И героини этих историй схожи. И в парке возле нижней набережной в ночь полнолуния иногда видят девушку с волосами, как свет луны. Она бродит по аллеям в одиночестве, словно кого-то ждет. И если осмелиться подойти к ней заговорить - поможет найти вашу вторую половинку. А может, это все детские сказки.
Вот такая история со мной приключилась. Хотите - верьте, хотите - нет.

@темы: Романтика

---

Обида

Я спокоен. Я глубоко дышу. Спокоен-спокоен-спокоен.
Дрюон писал: опаздывающий мужчина, по мнению женщины, виновен во всех смертных грехах. Но Дрюон не писал, в каких грехах повинна женщина, свершившая такой же проступок.
Я спокоен. Я глубоко дышу. Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Ксения позвонила мне два часа назад. Предложила встретиться. Впервые у меня дома. Месяц после знакомства, и мы всё никак не можем остаться наедине. Месяц! Чувствую себя пионером, мальчишкой, которого динамят!
Спокойствие! Надо расслабиться…
После второго свидания мы возвращались из ресторана. Я, как водится, проводил Ксеню до дома. Честно говоря, я не был против продолжения вечера у нее. На что ей и намекнул. Ксеня потупила глазки и тихонько так сказала: «У меня мама дома».
Блеск. Хоть бы заранее сказала. Зачем так обламывать? Нет, надо было рвать отношения уже тогда! Видно же, что динамщица, стеснительная, как монашка. Ни-ни до брака. А я не мальчик, чтобы играть в эти игры!!!
Стоп. Не нервничать. Дышать ровно…
Я, как ненормальный, бегом сбегал в магазин. Конфеты, цветы, шампанское… Ну почему бабы всегда пьют бабские напитки?! Водка куда дешевле и практичнее.
Помню, в молодежном лагере с пацанами затусили. Пригласили девушек. Серега Галицин где-то нашел бутылку вина. Вино-то он нашел, а вот штопора у нас не оказалось. Я сломал перочинный ножик об эту пробку. Сема пытался пропихнуть пробку пальцем внутрь – вывернул палец, а Серега Галицин, пытаясь отбить горлышко у бутылки, отбил себе руку. Вот только тогда девчонки перестали нас мучить и согласились пить водку!!!
Так, успокоился быстро! Надо покурить, отвлечься…
Конечно, Ксения - порядочная девушка. Не пьет, не курит. Не сквернословит. Аккуратная умница. А я пью и курю, но тогда скажи все в лицо: «Игорь, ты мне не нравишься». Зачем плавать рыбой в мутной воде?
Два года назад разговорился в транспорте с девушкой: тоже красавица, тоже умница. Предложил проводить – согласилась. Разговор так и потек. Я думаю: это моя судьба. Даже раздухарился. Чмокнул ее в губы. Она отпрянула. «Извините, я замужем!» Чего ж ты молчала, дура? Нет, я, конечно, изобразил удивление, расстройство. Бежать надо было! Кто же знал, что ее муж на балконе курит? Пока он спускался с четвертого этажа, я бы далеко уйти успел. Но нет же! Я же джентльмен, девушку надо оставить красиво, выслушать объяснения, извинения. Там и муженек подоспел. Здоровый, зараза… Я потом с сотрясением лежал. Вот бабы, как же вы умеете нас, мужиков, мучить!!!
Стоп-стоп. Я спокоен. Вдох-выдох.
А Ксении все нет и нет. Да и не появится она. Может быть, позвонить? Да что я, цаца? Буду я звонить девчонке, которая меня динамит! Просить, унижаться! Вот еще.
А вдруг что-то случилось? Давай, звони, ты же не цаца, сам признался.
Так и быть, позвоню. Так долго набирается номер. Очень долго. Что? «Абонент вне зоны»?! Ну, конечно! «Абонент» - «не абонент»… Выключила телефон. Эххххх… Бум!!!
Зря я так с телефоном. Надо взять себя в руки. Всё хорошо – и плевать, что уже курю вторую пачку, всасывая вместо воздуха сизый дым. Главное: вдох-выдох. Подумать о чем-нибудь другом. Отвлечься. О, смотри, Игорь, какие красивые хохлатые синички сидят на ранетке под окном! Она ведь прилетают только зимой с холодами. Прыгают по ранеткам, клюют замерзшие плоды. Да и гадят… весь подоконник загадили, сволочи!
Нет-нет, опять я не в ту сторону! Всё хорошо! Хо-ро-шо. А на птиц надо кошку натравить. Хотя это не кошка, а одно название. Возил ее в деревню, к родным. Так мыши ее за усы дергали. А когда она крысу увидела, спала всю ночь у меня на подушке. А я, собственно, под подушкой. Еще ладно - ведь могла бы и на коврик у кровати согнать! Она же девчонка, а все девчонки знают, как из парней веревки вить. Тьфу!!! О, женщины, мучительницы!!!
Боже, как мне успокоиться?!?
Вот, отвлекись. Какая приятная картина: девушка выгуливает собаку. Мило смотрится. Только эту парочку я уже встречал. Ну да, в прошлом месяце. Сосед на рыбалку уехал, попросил своего кобелька выгуливать. Так его Шарик с поводка сорвался и давай эту черненькую хвостатую собачонку обхаживать. Хозяйка так на меня наорала - можно было подумать, не кобель - собачку, а я ее самое пытался изнасиловать! Ославила на весь двор.
Вот бабы! Вот стервы! Сколько же зла от вас…
И сигареты кончились. Тут дыши-не дыши, а дышать уже нечем. Нет, всё решено. Завтра покупаю новый телефон. Вставляю старую симку, и первый же звонок - ей, Ксении. «Я тебя бросаю. Бросаю! Окончательно и бесповоротно! Мне такой вид отношений не нужен!!!»
Звонок в дверь.
Открываю, не спрашивая, кто.
На пороге стоит она, Ксения. Глаза виновато опущены. Смущенная улыбка на губах. Чувствую запах мягких духом и шампуня.
- Игорь, прости. Там парикмахерская. Очередь. Потом еще пробка, – смущенно говорит она.
Я делаю шаг и впиваюсь ей поцелуем в губы.
Ксюша, девочка моя. Как же я тебя люблю. Как же я счастлив, что ты пришла.

@темы: Романтика

---

Авария

Ах! Где вы, настоящие мужчины? Где? Встречаются лишь подвыпившие мужики, что нелепо пялят глаза и предлагают сходу чуть ли не интим, да еще студенты в парке, не выпуская бутылку пива, липнут, как мухи на мед. Ну разве это мужчины!
Была как-то раз в клубе. Подходит молодой человек. Красивый, стильный. Улыбается просто божественно. Но самоуверенности хватит на сто таких, как он. Мы с ним потанцевали - он уже и руки распустил. Обниматься, целоваться полез. Пуговицу на блузке оторвал. Я на эту блузку две недели копила! Ну, негодяй, подожди! На восемнадцатилетние папочка, а он у меня офицер, подарил мне электрошокер. «Девушка должна уметь защитить себя», - так и сказал. Шокер я ношу в сумочке. Пока я его достала, этот «красавчик» уже совсем липнуть стал. Я его и ударила шокером снизу, не хотела, но угадала в причинное место. Как он взвился! Как завыл тоненьким-тоненьким голоском. Все самоуверенность маской слетела. Стоит, едва ли не плачет.
Ну, конечно, в тот вечер ко мне больше никто не подошел. Трусы!
Где настоящие мужчины? Где? Перевелись, видать. Вымерли как вид.
Утром рано ехать на работу. Ночью метель была. Снежок выпал. Первый в этом году.
Выехала на перекресток Светофоры еще не работают, да и машин мало. Туман висит, воздух белый в свете фонарей.
Дорога пустая. Поворачиваю смело.
И откуда он взялся? Успела увидеть только сутулую фигуру в сером пуховичке. Голова капюшоном прикрыта. Очки на носу. Руки в карманах. И прямо мне под колеса.
БАХ…
Удар пробежал по всей машине. Тот, что в пуховичке, с капота сползает. Шарик-лизун почему-то вспомнился. Так же, ударившись о стенку, по ней сползал.
Сижу за рулем, смотрю на царапину на капоте. «Папа меня убьет! Он машину только вчера с сервиса забрал. Господи, о чем это я! Я же человека машиной сбила!!!»
Открываю дверцу - выбраться. Ремень не пускает. Да кто же придумал всю эту заразу! Дурацкие застежки, никак не открываются!
Выскочила.
Он в свете фар лежит. Плечо потирает. И улыбается… Мне. Нет, даже, скорее, посмеивается.
- Извините, – говорит, - очки запотели, я вас не заметил.
Помогла ему подняться. Кости целы. Сам жив-здоров. Слава Богу! Обошлось.
Вот же очкарик! Божественная интеллигенция! По сторонам надо смотреть, а не думы думать. Я чуть от страху не померла, а он улыбается. Тьфу!!!!
- Может, вас подвезти?
- Было бы неплохо. Утром с транспортом проблемы. Мне до Иняза. Вам по пути?
До Иняза ему! Небось, лектор. Студентов мучает. А мне до этого Иняза – аж на другой берег ехать придется.
- Извините, мне в другую сторону.
- Ничего, бывает.
Отряхнулся, пошел на остановку. Я прыгнула в машину. Еду, вижу, как он идет, чуть ссутулившись, ногу подволакивает. Так стыдно стало.
Останавливаюсь.
- Эй, мужчина! Садитесь, я вас подвезу.
В салон забрался. Дверку прикрыл.
- Спасибо большое! Вы так любезны. Меня Олег зовут.
Фу ты, интеллигент. Сама вежливость. Нелепо он как-то выглядит в этом пуховичке. Блекло, серо. Никакого чувства стиля. Да и тощий какой-то. Вот и вези такого на другой край города. А мне опять шеф головомойку устроит за опоздание:
- Аня, второе опоздание за неделю! Товары сами себя не продадут! Еще раз - и уволю к чертовой бабушке!!!
Мне с этим Олегом через старый мост переться. Такой крюк. Хорошо, утром машин мало. Вот только трамвай… откуда взялся?
Рев мотора без глушителя за спиной. Ночные гонщики. Подвыпившие кутилы. Мимо пролетает побитый Мерседес с помятым задним крылом. Пролетает лихо и вклинивается в узкий проем между ползущим трамваем и моей маленькой Хондой.
Столкновение неизбежно.
Руль - резко влево.
Хонду выносит в сторону. Через все полосы дороги.
Вижу, как впереди вырастает толстая стена бетонного заграждения.
Яркий свет с правой стороны. Там движется что-то большое и черное.
Хаммер несся по встречной полосе. Когда мы вылетели из-за трамвая, водитель затормозить не успел, протаранил нас ближе к багажнику - машина подпрыгнула и перевернулась.
Помню, как ремень больно врезался в грудь. Как видела через лобовое стекло проносившееся там, внизу, бетонное ограждение, тротуар и узорчатый парапет моста.
Все произошло стремительно, и в то же время удивительно замедленно. Хонда будто зависла над черной волнующейся гладью Ангары.
Нет, не зависла, а падала с моста в воду.
Олег утверждал, что я тогда визжала во весь голос. Я не помню. В голове была только одна мысль: «Шубка совсем новенькая! Намокнет - испортится. Жалко».
Хонда перевернулась в воздухе. Упала в Ангару на колеса.
Страшный был удар. Меня сильно тряхнуло. Руль врезался в ладони. Как не оторвался?
Первое, что я увидела, - вода за лобовым стеклом. И лишь узкий просвет в самом верху, где сверкали неоновые рекламы на том берегу.
Внутри пустота и холод. Никаких мыслей. Я просто замерла. Может, тогда и дышать перестала.
Рядом началась возня. Олег снял очки. Стянул пуховик, не расстегивая. И скинул ботинки. Когда он успел отстегнуть ремни безопасности, свой и мой, тоже не помню. Только его голос:
- Успокойся. Берег недалеко.
- А? Что? Какой берег?
- Я сейчас открою окно. Вода заполнит салон, тогда мы сможем выбраться.
- Какая вода? Она же холодная.
Какую чушь я тогда несла! Даже утверждала, что не умею плавать. Хотя это неправда. Летом часто ездила с подружкой на залив, где мы купались. Но никогда в минус двадцать на улице.
Олег открыл окно. Вода хлынула в салон. Хонда потяжелела. Перестала раскачиваться.
Когда вода коснулась колен и полилась в длинные зимние сапожки – холодная, обжигающая - как же мне стало страшно! А она все прибывала. Пропитывала одежду. Дышать стало от дрожи тяжело.
- Сейчас приготовься. Сделай глубокий вдох, – удивительно спокойно сказал Олег, открывая дверцу. Вода накрыла меня с головой. Сильная рука схватила за шкирку и потянула.
Помню, как Олег пытался вытащить меня из салона, а я упорно не хотела отпускать руль. Хорошо, что он оказался сильнее. Грудь сильно сдавило. Я выпустила воздух, а когда вдохнула, рот и нос заполнились водой. Холодная вода побежала в горло и еще глубже.
Я запаниковала, начала дергаться, вертеться. А сильная рука меня все еще держала за шиворот. Держала и не отпускала.
Я пришла в себя от того, что чьи-то ладони растирали мне бока и грудь. И чужие губы жестко касались моих, вгоняя в рот воздух. Как было тяжело вздохнуть первый раз! Изнутри хлынула вода потоком. Я закашляла. Второй вдох оказался еще противнее. Еще более мерзким. Когда открыла глаза, увидела над собой склонившегося Олега. Осознала, что блузка распахнута, и что он растирает меня ладонями.
«Подлец! Облапал всю!» - мелькнула мысль.
Я две недели пролежала в больнице с воспалением легких. Отец бывал у меня каждый день. За машину он меня совсем не корил.
- Дурочка! Сама хоть жива осталось. И то, слава Богу.
Вот Олега я больше не видела. В больнице он не появлялся. Папа с ним встречался. Он был свидетелем аварии.
- Хороший парень. Он тебя, считай, с того света вытянул.
Странно. Я часто вспоминала тонкую сутулую фигуру. Мысли то и дело возвращались к Олегу. Но он исчез из моей жизни и больше появляться не желал.
Папа упомянул, что Олег оставил ему номер своего телефона. Вечером, когда он смотрел футбол, я тихонько вытащила сотовый у папы из кармана. Посмотрела записную книжку…
Контакты.
Олег.
Дыхание сперло, когда нажимала зеленую клавишу вызова.
Гудки. Бесконечные. Длинные.
Щелчок…
Тот самый голос. Спокойный и тихий.
- Да, Николай Васильевич. Алло? Что-то хотели?
Такая мне злость взяла. Я тут, понимаешь, волнуюсь, места себе не нахожу, а он спокойный, как морж на пляже. Ну, погоди!!!!
- Привет, это Аня. Ты, Олежек, меня целовал. Всю облапал там на берегу. Вот теперь как порядочный человек обязан жениться!
Он смеется….
На следующий день мы с ним встретились.
Встретимся и еще. Оказывается, Олег увлекается купанием в проруби и у него мечта переплыть Байкал.
Не знаю, что выйдет из наших встреч, но одно знаю твердо. Настоящие мужчины существуют. Просто они маскируются под ненастоящих.

@темы: Романтика

---

Одна

Мне уже двадцать два года, а я все еще не замужем. Двадцать два года! Еще чуть-чуть - и возраст старой девы! Страшно… Страшно, что жизнь идет не так, как у всех. Катька - моя ровесница, учились вместе - замужем уже второй раз. А я и разу не была. Словно злой рок бежит за мной по пятам и вертит моей жизнью. Когда оканчивала школу, казалось, всё впереди, счастье еще будет. В институте, как назло, в группе одни девчонки - парней нет. Дискотеки, клубы - мертвая зона. На дорогие денег вечно не наберешь, а на тех, что подешевле, одна шпана тусуется. Где найти кавалера, где мой принц? Нет его, родимого…
Институт окончен. Впереди трудовая стезя. Утром на работу, весь день в беготне. Да и коллектив, как нарочно, женский. Мужчины, конечно, есть, но кто стоящий - уже женат, а холостые даром не нужны. Кто пьет, кто бедокурит, а кто просто… не для меня. Не тот.
Что делать, не знаю. Когда возвращаюсь домой, где мать да отец уже старенькие, все говорят: «Девочка выросла, замуж пора!» А за кого? Мужиков кругом много, да всё не то. Словно не мужчины, а призраки, тени. Вечером в автобусе едешь: народу набито под завязку. Водитель иногда остановки пропускает, потому что людей брать уже некуда. А что толку? Вроде бы и мужчины, и симпатичные. А смотрят на тебя как на призрак. Потом морду воротят. И что им нужно? Ведь за фигурой слежу. Личико прилежно украшаю. А им все нипочем. Словно их мужской инстинкт умер вместе с окончанием рабочего дня.
Верите или нет - почти отчаялась! Встаю утром, иду к зеркалу и вижу: вроде бы все при ней, и не дурна, и фигура - что им, бестиям проклятым, надо? Блондинку с буферами на полметра впереди?
Едешь вечером в транспорте. Уставится на тебя парень. Хорошенький. Миленький. Смотрит-смотрит, а потом глаза отведет. Не нравлюсь. Обидно! И тогда из груди сам собой вырывается тяжелый вздох. Пол-автобуса его слышит, только никто даже ухом не ведет. Особенно тот, кто этот вздох вызвал. Мне как женщине это очень обидно…

Один раз на сиденье напротив меня присел парень. Не Ален Делон, но и не Квазимодо. Так, ничего. Смотрит на меня. Глаза отводит, когда я поворачиваюсь, но смотрит, пусть даже украдкой. Сердце как заколотилось! Затрепетало! Вот, думаю, ОН! Ан нет. Отвернулся. Уставился в окно. И даже головы не повернул. И снова из груди вырывается этот вздох, в котором - все мои девичьи мечты. Даже страшно стало. И обидно. Что же им, этим проклятым ловеласам, еще нужно?! Злость и обида вдохнули в меня неожиданную смелость. Не удержалась, вышла следом за ним на остановке. Догнала. Опередила. Преградила дорогу. Ткнула ладонью в грудь и грубо, будто стерва какая-то, спросила:
- Что вам, негодяи, во мне не нравится? Фигура не та? Лицом не вышла? Волосы не того цвета? Признавайся, сволочь!
Что-то еще говорила, что - не помню. Сильно разозлилась. Слова так и вылетали изо рта. Я бы не удивилась, если бы он бросился бежать от чокнутой истерички.
Помню, как он оторопел. Его глаза просто распахнулись от изумления. Чего-чего, а такого он явно не ожидал. Может быть, потому он и высказал, что у самого на сердце накопилось:
- Вы красивы, – и запнулся, словно школьник. – Я просто струсил. Настоящего мужчину пугают только две вещи: женщины и их красота.
Он так и сказал. А я, как дура, рассмеялась. Честное слово. Что было дальше - описать трудно. Эмоции словам не подчиняются.
Могу сказать только одно: мы вместе уже полгода. Я верю, наш маленький роман еще долго будет жить.


Посвящается всеми Одиноким Женщинам мира.
И простите нас, дураков.

@темы: Романтика

---

Аутсайдер

Аутсайдер - слово очень неприятное. Какое-то жесткое. Но на самом деле, в определенном смысле, оно вызывает жалость. Посторонний, отщепенец, человек, оказавшийся вне коллектива.
Человек (особенно в юном возрасте), оказавшись в роли аутсайдера, остается в одиночестве, противопоставляя себя всем. Он отрицает группу, потому что группа отрицает его. Часто такое положение приводит к трагедии, и вырваться из подобного магического круга удается не каждому.
Мне повезло: я стал свидетелем одного такого случая, о котором хочу сейчас рассказать.
Тогда я преподавал в лингвистическом институте и по совместительству был куратором группы студентов. Группа состояла, в основном, из девушек. Не помню среди них особенно выделяющихся личностей. Все стремились к высшему образованию, уделяли много времени учебе. Не было среди них такой, которая бы ярко выделялась, сверкая бриллиантом на общем фоне. Все удивительно гармонировали друг с другом. И был в этой группе один мальчик. Всего один, на целую стайку девушек. Усидчивый, умненький. Серьезно подходил к учебе.
Кто-то из мужчин наверняка скажет: повезло парню, оказался в малине. Ведь никакой конкуренции! Столько девушек - в шаговой доступности!
Ничуть ни бывало. Потому что этот юноша был ужасно застенчив. Звали его Дима Филатов. В течение первого курса он так и не смог поладить ни с одной из сокурсниц. Девушки словно объединились против него. Шутки, остроты просто сыпались на него дождем. Думаю, девушки действовали так не по злости. Скорее от азарта. Просто им нравилось вгонять в краску робкого юношу. Первый курс дался Диме тяжело. Он всегда спешил уйти с лекций как можно раньше. Даже экзамены сдал экстерном. Вообще-то, у его семьи намечалась поездка в Санкт-Петербург - но мне казалось, истиной причиной было желание как можно скорее развязаться с учебой и вырваться из женской группы.
Каникулы пролетели, как это водится, быстро. Начался второй курс. И Дима вернулся в ту же самую среду, из которой так успешно сбежал. Сокурсницы словно удвоили усилия, награждая скромного мальчика колкими остротами, и всегда от души смеялись при этом. Это была не злоба, не презрение, не ненависть. Просто каждая из них хотела поиграть с таким робким юношей. Как-то его расшевелить, что ли. Этаким легким ироничным уколом. В равном диалоге такие уколы вреда не причиняют. Это баловство, не более. Но Дима попал в ситуацию, в которой эти уколы сыпались градом, причиняя уже болезненные ощущения. И на их шутки он просто отмалчивался. Пытался свести общение к минимуму.
Последней каплей стал шарж на него самого. Девушки изобразили его на конкурсе красоты, на который якобы он шел. На рисунке он пытался натянуть женские колготки на волосатые ноги с давно не стриженными ногтями. Девушек этот шарж очень позабавил. Но Диму он привел в ярость. Он показал рисунок мне и потребовал - этот робкий молодой человек! - у меня, куратора группы, принять меры. Видно, очень уж одногруппницы его достали. Но что я мог поделать в этой ситуации? Согнать студенток в класс и выпороть их розгами?
- Дима, ты же сам виноват. Ты просто дразнишь их своим поведением. Научись защищаться.
- Мне что, бить их кулаками? – ответил он мне ворчливо.
- Если бы к тебе приставали хулиганы, то это оказалось бы верным решением. Тебя же просто дразнят девчонки. Они хотят с тобой поиграть. Научись им отвечать. Они подкалывают тебя, ну так прикольнись над ними. Рисуют про тебя шарж – нарисуй им свой. Научись огрызаться. Они же не со злости действуют. Им просто нравится над тобой подшучивать. Действуй.
Мне показалось - он меня не понял. Ушел, задумавшись, так ничего и не сказав.
Я тогда всерьез обеспокоился. Уже хотел поговорить со студентками, чтобы они так не гнобили Диму. Но он сам меня опередил. Перед началом моей пары Дима подошел ко мне и попросил, чтобы я выделил ему пятнадцать минут перед звонком. Ему срочно требовалось зачитать важное сообщение. Я согласился. Надо – значит, надо.
Как условились, за пятнадцать минут до звонка я закончил лекцию и вызвал Диму к доске. Он вышел, сутулясь. Волновался страшно. Однокурсницы, конечно же, не упустили случая над ним подтрунить. Он раскрыл тетрадку и, волнуясь, принялся зачитывать текст. Это были стихи. Сборник разных авторов. Но все они имели общую тему: посвящались неразделенной любви. Девушки сперва подшучивали, похихикивали меж собой. Потом все переменилось. Как-то сразу. Я это прекрасно видел, сидя за учительским столом. Улыбки девушек потухли. И чем дальше Дима читал свои записи, тем задумчивее становились их взгляды. Читать стихи он закончил твердым голосом и в полной тишине. Но апогеем его выступления стала финальная речь.
- Я посвящаю эти стихи девушке, которую очень сильно люблю, – серьезно сказал он. Голос его при этом дрогнул, как задрожала и тетрадка в руках. – Она сидит сейчас здесь. Та, которую я люблю больше жизни. Но я никогда не осмелюсь назвать ее имя.
Дима извлек запечатанный конверт из кармана.
- Имя этой девушки я написал здесь, – и с этими словами он протянул конверт мне, попросив, чтобы я не открывал его до выпускного бала. Просьба мне показалась странной, но я ее выполнил. Положил конверт в журнал и так и носил его какое-то время. Как девушки меня ни упрашивали его вскрыть, я был тверд.
Меня поразило, как изменилось отношение одногруппниц к Диме. Я уже не слышал насмешек, шуточек, острых подколов. Наоборот, стоило Диме появиться – девушки начинали улыбаться совершенно естественно и непринужденно. Многие из них, как я заметил, поправляли прически, одежду.
Я не сразу понял причину этой перемены. Они ведь все, каждая из них, вообразили себя в роли его избранницы, той самой возлюбленной.
Из аутсайдера Дима превратился почти что в короля. Девушки ему улыбались, заигрывали. А он сохранял невозмутимость. Остался таким же, каким и был.
Но встретить выпускной бал в той же компании ему было не суждено. В феврале того года на Иркутск опустились сильные морозы. Дима сильно простудился и пролежал в больнице с воспалением легких два месяца. Речь уже зашла об академическом отпуске. Он бы отстал на курс. Но и этого не случилось. Его отец получил должность в Санкт-Петербурге, и семья, включая Диму, перебралась туда.
Третий-четвертый курсы прошли уже без него. Правда, я иногда ловил в пол-уха разговоры студенток. И среди щебета девушек иногда всплывало имя Димы. Они его не забыли до конца учебы. Так, иногда, а вспоминали.
Группа сдала выпускные экзамены, и девушки выпорхнули на волю. Прошло еще года два, когда я среди бумаг в ящике стола нашел тот самый конверт. Из журнала он, видимо, мигрировал сюда, и я про него совершенно забыл.
Когда я нашел запечатанный конверт, то сразу вспомнил ту историю, застенчивого юношу, читающего стихи своей возлюбленной, имя которой он так боялся назвать. Мне стало интересно, кого же он имел в виду. Ведь перед тем, как покинуть наше учебное заведение, он дружил со многими девушками из группы. Кто-то помогал ему делать домашнюю работу. Кому-то помогал он. И не раз я его встречал беседующим с одногруппницами при входе в зал.
Мне стало любопытно, и я вскрыл конверт - к своему большому стыду. Но каково же было мое удивление, когда я вдруг увидел чистый лист бумаги. Только тогда я понял: Дима послушался моего совета. Все это выступление с чтением стихом и мнимой возлюбленной было не более, чем розыгрыш. Студенческий прикол, всю иронию и тонкость которого смог оценить только я один.

@темы: Романтика